I место. Елена Жарикова, Красноярск. «Печкины сказки»

2 место. Инна Новикова, Красноярск. Рассказы

3 место. Василий Гусев, Назарово. Рассказы

Печкины сказки

В доме бабушки моей

Печка русская – медведицей.

С ярко-красною душой,

Помогает людям жить

Да за печкой и на печке

Сказки милые таить.

Ксения Некрасова

 

Сказка первая

Друг сердечный – таракан запечный

Как-то морозным вечером, под самое Рождество, когда покров в сиянии ранней звезды перламутрово светился и снежок под валенком поскрипывал, что твоя капустка квашена, когда дым из трубы печной высоко подымался, аж к самой луне, когда в избе все дышало чистотой и заботой праздника – свалился с печки таракан. Упал, зашиб плечико, заохал, пополз, ковыляя, в свою щель по старым комодом.

– Ох, тошно мне, горемычному-калечному, и житье моё никудышное!

– Ишь, занудел, заканючил, да у кого ж оно лучше? – откликнулась из угла старая метла, что весь день мела, пылью дышала, насмерть устала.

– И то верно, всем житье скверно! Уж сегодня всё мыли, а про меня забыли,  – забренчал обиженно старый умывальник.

–А вот мне любопытно, кругом чистота-лепота, а откель взялся это пережиток прошлого? – завелась метла.

–Про то только печка-матушка ведает. Она тут старше всех, она главная, ее и спросим, – брякнул носиком умывальник.

–Матушка-печка, молви словечко! – попросил Сверчок-немолчок, золотой смычок.

Печь мигнула угольком, глубоко вздохнула, пыхнула жаром да запахом щей, что томились в загнетке, и повела свои речи.

–Было то, аль не было, родимые, – Бог весть. Жили мы тогда скудно-бедно: чего не хватись, за всем в люди катись. По щелям тараканы усатые, в чугуне шти небогатые. О-х-х! – печка перевела дух. – На печи бабка глуха, у порога собачка стара. Дедок на лавке ворчит, да Танюшка-сиротка песню  в уголку мурлычет.

Вот так же перед праздником весь день хлопотали, устали, притомились да рано спать свалились. Чаяли, что к первой звезде встанут, да куда там – сопят, не ворочаются. А во мне жару еще осталось – чуть да маленько. Не углядела я, старая, как  один бедовый уголек возьми и прыгни с пода на шесток да с него на пол. А там соломенная лошадка лежала – Танюшка играла да оставила. На самый хвостик малый жарок и попал, огонек взнялся да дальше – по сухому веничку, по чисту половичку пополз. А все спят, беды не чуют.  Тем же временем над самыми полатями из щели выполз таракашечка малой. Усиками пошевелил – горячо дело, пропадут все, и он  заодно. И хоть дрожал-боялся,  да решился таракашечка на крайнее. Танюшка на полатях спала, веснушки на носу да пшеничны косички, дышала сладко так, тихо. Ну вот  таракашка лапочки сложил, оторвался со стены и прямо ей на нос угодил. Она чихнула – да проснулась. Глядь – ещё чуток и сгорели бы! Побудила всех – затушили огонь.

Так тараканишко запечный всех спас. Эту заслугу ему попомнили и сильно не притесняли с тех пор.

 

Сказка вторая

Сверчок-немолчок, золотой смычок

Вздохнула печка, так что облачко пепельное взнялось и растаяло в вечерней тишине, и повела новую сказку.

– Пришла деду Анисиму пора помирать. А все в поле, страда.  Один лежит  на печи, охает, угольки считает – сколь жить осталось. Мало выходит. Откель ни возьмись – Сверчок-немолчок, золотой смычок.

– Ты чего, дедушка, никак Богу душу отдать собираешься?

–К тому, верно, идет. И то, пожил малость. Девяносто годов мне, пора и честь знать.

–Как же мы без тебя? Кто Танюшке валенки подошьет, лапотки сплетет да сказку скажет?

–Ой, родимой, помрешь – все найдутся: и сказочники, и лапотники.

–Да ведь ты, дедушка, моего золотого смычка не слыхал, верно?

–Век живу – всё слыхал, и твой скрип запечный тоже.

– Э-э, нет, золотой смычок мне совсем недавно полевая мышь подарила, и звук его волшебный больных да опечаленных на ноги ставит.

– Смычок-то твой, небось, соломинка сухая с поля? – вздохнул дед.

–А ты не сомневайся во мне, а послушай.

–Ну играй, божья козявочка. Помирать, так с музыкой.

Сверчок-немолчок – прыг на шесток, золотой смычок поднял тонкой лапкой и заиграл. И слышится деду: то ли колосья золотые звенят от ветру, то ли лучи закатные в колокольчиках запутались и колышут их, то ль малиновка крылышками зарю расплескала – и растеклась алая заря дивной музыкой. И чует дедушка: музыка эта словно бы по жилам его потекла, наполнила их теплой силой, обняла за плечи – и  золотым светом избу озарила. Приподнялся дед.

–А и вправду, музыка твоя как вода живая, – согласился дед со Сверчком и поклонился малой козявочке. А тот в усики улыбнулся и ответил:

– Да ведь смычок мой – соломинка полевая, ветер в ней звучит вольный, и колокольчики звончатые, и тихий сон зари отзывается.

Покачал дед кудлатой головой:

– Так, стало быть, поживем еще! – и пошел по воду.

 

Сказка третья  

Танюшка на острове

Танюшка в речке с мостков бельишко полоскала, наклонилась низко и – кувырк! – в речку упала. А взрослых рядом не было, чтобы помочь.

Течение у речки скорое, подхватило Танюшку и понесло. А она не пужается, уцепилась за досочку легкую и поверху ее несет, как на плоту. Быстро несет, к берегу не управить, надо на помощь звать.

Голосок у Танюшки слабенькой, далеко не слыхать. Отчаялась малая, не знает, как выбраться. И вынесло ее к острову зеленому безлюдному. Уцепилась она за прибрежный тальник, подтянулась, пригребла к берегу. Выползла Танюшка мокрешенька. Надо сушиться, костер разводить.

Глядь – с камышей стрекозы большие, глазастые к ней летят:

– Горемычная, чем помочь?

Так и так, говорит.

Только ветерок подняли вихревой крыльицами – и исчезли, как не было.

Стала Танюшка сухие травинки, веточки собирать для костра, бересты

с березок прибрежных сняла – а огня нет.

Вдруг – вихрем – туча стрекозья! И несут чего-то, малой горшочек с петелькой подцепили лапками – и несут. Тихонечко спустили его прямо Танюшке в ладошки – а в горшочке том  уголек алый с печки. Обрадовалась Танюшка, разожгла костер и обсушилась.

Повеселела она, да вот как выбраться с острова и до дому добраться – далеко унесло ее течением.

Тут из-под корня камышового мышь вышмыгнула.

– А ты в ямку угольков из костерка положи да водицы туда плесни – такой дым большой кверху подымется – тебя по дыму враз найдут! Видит девочка – мышь дело говорит. Все так и сделала. Поднялся дым столбом к чистому небу, понесло дым в сторону родимого дома, увидел дымок дедушка Анисим – поехал ведь на телеге Танюшку искать-вызволять.

Видит: стоит, горемычная, на острове и веткой ивовой ему машет. Дед на что старой, а сметливой: подрубил березу длинную береговую да мостик к Танюшке и перекинул. Та по нем и перебралась к спасителю. Только стрекозы ее и видели! Скоро уж дома была, простоквашу ела да родным о своем злоключении рассказывала.

А Матушка-Печка все слушала да вздыхала.

Инна Новикова. Рассказы

 

СОЗВЕЗДИЕ БУЗИНЫ

Астрономию в школе проходили по карте звездного неба. Ведь все знают, что настоящую астрономию можно наблюдать только ночью, а ночью все спят. Одни филины по ночам летали по лесу. Но когда филиненок в полете поднимал глаза на какое-нибудь созвездие, то тут же во что-нибудь влетал! Рысята Рюрик и Лялька всегда потом спорили, во что он влетел: если пузо в смоле – в сосну или в елку, а если ягодки на ушах – в рябину или в бузину.

– В бузину!

– В рябину!

– Нет, в бузину, в бузину! Ну скажи ему, что в бузину!

– Да не помню я! – буркнул филин. – У меня как звездочки из глаз посыпались – ух!..

– Кар-роче, созвездие бузины! – каркнул вороненок Хугин.

Хугин и Мунин – они, конечно, они у своего деда Коперника сколько хочешь этой астрономии наблюдали! У него на чердаке был установлен настоящий телескоп, и сам чердак назывался «обсерватория».

– Ой, не могу, созвездие бузины! Ой, держите меня!.. – Рюрик и Лялька от смеха попадали со стульев, и стулья заодно опрокинули тоже.

– Это еще что за кувыркание посреди урока! – рассердилась учительница.

– А мы по теме! Мы созвездие бузины прошли! То есть, филин его прошел, а мы это… Мы выучили… Вот.

– «Вот»! – передразнила учительница. – Выучили они! Двойки вам за это!

Рысята кинулись к Василию Гепардовичу.

 

ВАСИЛИЙ ГЕПАРДОВИЧ

– Дядя Вася! Нам двойки поставили!

– За что?

– За созвездие бузины!

– А я говорил, что созвездие рябины!

– А Хугин сказал, что бузины!

– А филин сказал, что он не помнит!

Василий Гепардович ничего не понял. Рысята продолжали тараторить и уже начинали драться, надо было что-то предпринимать. Василий Гепардович посмотрел в расписание уроков. Расписание объясняло многое. Причем там вороненок Хугин, Василий Гепардович даже спрашивать не стал, он знал, кем работает дедушка Хугина.

– Значит, так! – рявкнул он. Рысята притихли. – Маме пока ничего не говорим. После уроков идете домой к Хугину…

– И к Мунину? – уточнил Рюрик.

– Ну конечно, и к Мунину! Они же братья, у них один дом и один дедушка!

– У них два дедушки! – перебила Лялька. – Еще Андрей Иванович!

– Неважно! Приходите к ним домой и вежливо просите их дедушку рассказать вам про какое-нибудь созвездие! Дедушки сами разберутся, кто из них Коперник, а кто Андрей Иванович. А я скажу учительнице, чтобы завтра вызвала вас отвечать.

Рюрик и Лялька побежали за Хугиным и Муниным

– Вежливо! – крикнул им вслед Василий Гепардович. – Самое главное, вежливо!!

Но Рюрик и Лялька были уже далеко.

 

РЮРИК СМОТРИТ В ТЕЛЕСКОП

– Проходите! – пригласил Коперник. – Сейчас отлично видно альдебарана.

– Альдебарана? – Рюрик и Лялька кинулись к телескопу.

– А альдеовечку?

– А альдекосулю?

– А я хочу альдеантилопу!

– А я не вижу никакого барана!

– Пусти, я посмотрю, ты не туда смотришь!

Они толкались перед телескопом, пытаясь одновременно посмотреть в него, наконец, Лялька обиженно отвернулась:

– Нет там никакого барана! Звездочки одни…

Хугин и Мунин заметили, что Коперник хмурит брови, и потащили рысят вон из обсерватории.

 

АЛЬДЕБАРАНЫ

– Так нас же вызовут? Опять, что ли, дядю Васю просить, чтобы не вызывали?

– А! Выкрутимся как-нибудь… –  и Лялька подняла лапу: – А можно в стихах?

– Валяйте, – разрешила учительница.

– Рюрик смотрит в телескоп

в среду утром рано,

видит стадо антилоп

и альдебаранов!

Учительница вздохнула и поставила двойку.

– За что это?!!

– За альдебаранов. Они стадами не пасутся.

Рюрик и Лялька кинулись в спортзал:

– Дядя Вася! Нам опять двойку поставили!

– Сказали, альдебараны стадами не пасутся!

– Сейчас запасутся! – зарычал Василий Гепардович. – Где они?

– А вот где антилопы, так там рядом совсем! Направо повернуть!

– Нет, налево!

– А я говорю, направо!

Василий Гепардович ворвался в кабинет астрономии:

– Кто тут стадами не пасется? – он обвел глазами класс, и взгляд его остановился на белом барашке.

– А что сразу я? – захныкал барашек. – Я пасусь стадами! Каждый день…

Василий Гепардович перевел взгляд на учительницу.

– Вообще-то речь шла о созвездии Альдебаран, – сказала учительница, но спорить не стала и переправила двойку на пятерку.

– Смотри у меня, Альдебаран! – проворчал Василий Гепардович и погрозил барашку когтем.

Едва за Василием Гепардовичем закрылась дверь, барашек заревел так, что учительнице пришлось поставить пятерку ему тоже.

 

ИСКРИВЛЕНИЕ ГАЛИНЫ ВИКТОРОВНЫ

Химию в школе вела Галина Викторовна. Она, конечно, была подколодная змея, но зато разбиралась в ядах, как никто другой в лесу.

Однажды волки, известные всем санитары леса, обнаружили у Галины Викторовны искривление позвоночника.

– Клинический случай, –  сказали волки и потащили ее в санчасть.

Галина Викторовна изо всех сил сопротивлялась, и от этого ее позвоночник искривлялся еще больше.

– Может это… Помочь? – спросили все, высыпав на крыльцо.

Галина Викторовна прошипела что-то невнятное.

– Справимся, – сказали волки.

– Ура! – закричали все.

– Ура не ура, а химию вы у меня учить будете, – проворчал директор.

 

АНДРЕЙ ИВАНОВИЧИЙ

На следующий день воронята Хугин и Мунин первый раз в жизни не опоздали в школу, потому что их привел лично их дедушка Андрей Иванович. Андрей Иванович был профессор химии с мировым именем. Урок он начал с того, что снял со стены картину «Иван Грозный убивает своего сына», подаренную Галине Викторовне благодарными учениками. Под картиной обнаружилась таблица Менделеева.

– О! Таблица Менделеева! – обрадовался белый барашек. Он побаивался Ивана Грозного.

– Так, Менделеева знаете, это хорошо, – Андрей Иванович развернул журнал.

– А тут смотрите, как смешно написано, – пискнула с последней парты белочка. Она с самого начала устроилась подальше от Галины Викторовны и оказалась у самых дальних клеток таблицы: – Кюююрий! Кур… кур… курчатовий! А тут вообще смешно: Эй… Эй…

– Там написано Эйнштейний, – подсказал Андрей Иванович. – Действительно как-то нескладно. Я бы вот не хотел, чтобы в мою честь назвали химический элемент Андрей Ивановичий.

– А как бы вы хотели? Вороний?

– Вороний отвечает на вопрос «какой?», а значит, это…

– Прилагательное!

– А прилагательные вы будете проходить на уроке русского языка.

 

КОН

Поросенок не смог вспомнить ни одной химической формулы, и Андрей Иванович разрешил ему воспользоваться тетрадкой. В тетрадке было написано одно слово: «Кон». Собственно, это было даже не слово, а начало контрольной работы, с которой Галина Викторовна за что-то его выгнала, но ничего другого и не приходило  голову, и поросенок так и написал на доске: КОН.

– Неплохо, – похвалил его Андрей Иванович. – У тебя получилось едкое кали.

– А почему оно едкое, его едят, что ли? – не понял Мишка.

– Даже рот не разевай! – замахал крыльями Андрей Иванович. – А то оно само тебя съест!

– Как это?

– Да вы что, простых опытов не видели? Берем какое-нибудь едкое вещество… – Андрей Иванович подошел к шкафу, выбрал ничем не примечательный пузырек и плеснул его содержимое в пробирку. – И помещаем туда… – он огляделся. – Да хотя бы вот этого дохлого таракана.

Таракан растворился в едком веществе без остатка.

– Ух ты, даже не пикнул! – радостно воскликнул поросенок. – А можно мне домой этого вещества взять, а то у нас в кабанете тараканов развелось…

– Если у вас тараканов развелось, надо в кабанете почаще прибираться. А едкое вещество у вас не только тараканов, но и все в доме пожрет! – Андрей Иванович вытянул у поросенка из-за уха ромашку и бросил ее в пробирку.

Ромашка растворилась не хуже таракана. Белый барашек открыл рот, Андрей Иванович вытащил из его рта чупа-чупс, и чупа-чупс растворился вслед за тараканом и ромашкой.

– А-а-а! – заревел белый барашек.

– Да, – согласился Мишка. – Оказывается, химия – наука не только вредная, а еще и полезная!

– А ты как думал! Давай к доске, задание прежнее.

 

ПЕРЕХОДЯЩИЙ ПРИЗ

Павлиненок Пашка улетел с родителями к себе домой, а друзьям, чтобы не скучали, оставил свой новенький заграничный мяч. В общем-то, мяч был новенький, когда Пашка еще только прилетел, а когда улетал, то не такой уже и новенький… Но играть было можно. Ут забил четыре мяча, Мишка — шесть, а поросенок Плюс не забил ни одного. Плюс стоял на воротах.

– Может, у него раньше был нос как у всех, а уже от мяча в пятак расплющился? –  вслух подумал Мишка.

– Так у них вся семья с такими пятаками, и мама, и папа…

– А может, его мама и папа раньше тоже на воротах стояли? Может, они так и познакомились?

– А знаешь, что? Он ведь говорил, что у него скоро брат родится или сестренка, в крайнем случае? Пойдем к ним и посмотрим. Если с пятачком – значит от природы, а если с нормальным носом – то от мяча.

Тут игра закончилась с победным счетом, и Мишке, как самому крупному игроку, вручили кубок.

– Малину, что ли, в него собирать? – не понял Мишка.

– Можно и малину, но имей в виду, что это переходящий приз. Через месяц ты должен отдать его другому игроку, еще через месяц – третьему, а через год принести на следующий матч.

– Лады, – согласился Мишка. – Через месяц малина все равно закончится.

 

СОРВАНЦЫ

Через месяц Мишка принес Уту полный кубок малинового варенья. Когда варенье съели, Ут развел в кубке рыбок. Еще через месяц ему купили аквариум, а кубок забрал Плюс. Ут, который полдня чистил кубок после своих рыбок, с досадой посмотрел вслед товарищу:

– Он же сейчас его в первой же луже устряпает!

– Есть идея, – сказал Мишка. – Давайте все за ним, и цветы по дороге рвите!

– Зачем?

– Увидите!

До поросячьего крыльца друзья добежали вперед поросенка.

– Па-здрав-ля-ем! – закричал Мишка. –  Па-здрав-ля-ем! Быстро все кричите! Па-здрав-ля-ем!

На крыльцо вышла кабаниха:

– Это вы кого, меня поздравляете?

– Ну конечно! Это вам! – Мишка собрал у друзей букеты и протянул кабанихе всю охапку.

– Ах, какие сорванцы! – кабаниха смутилась и спрятала пятачок в цветах.

– Почему это сорванцы? Мы сегодня еще ничего не нахулиганили…

– Да я же не про вас! Я про эти прекрасные… прекрасные…

– Цветы, что ли?

– Ну да! Вы же их сорвали? Значит, это сорванцы.

– Плюс, ты что, никогда своей маме цветы не дарил?

Плюс виновато ковырял копытцем в луже.

– Никто мне никогда цветы не дарил! – всхлипнула кабаниха. – У меня даже посуды подходящей нет, куда их поставить…

– Да вот же! – Мишка забрал у поросенка кубок и торжественно вручил кабанихе.

 

МАЛЕНЬКИЙ ПЯТАЧОК

– А кто у вас родился? – вспомнил Ут.

– Девочка, – улыбнулась кабаниха.

– А можно посмотреть?

– Пока нельзя, она маленькая совсем!

– А через месяц можно?

– Через месяц можно.

– Мы все равно через месяц за кубком придем, олешкина очередь.

Через месяц кубок забрал олененок, а у сестры Плюса все-таки оказался малюсенький пятачок.

– Плюс, а Плюс… А ты с ней в мяч не играешь?

– Играю, когда мама не видит. Только тихо!

 

ПАШКА В ВЕРСАЛЕ

Однажды в Версале, куда павлинов занесло по каким-то дипломатическим делам, Пашка неловко развернулся и сшиб хвостом здоровенную расписную вазу. Папа с мамой разинули клювы.

– Неужели такая дорогая ваза? – спросил Пашка.

Папа сделал глотательное движение.

– Даже так?! – удивился Пашка.

Мама прикрыла глаза кончиками крыльев.

– Да ладно? – Пашка поднял осколок покрупнее и прочитал на нем: «Сделано в эпоху династии Цинь». – Ха! Китайская, что ли? – он подбросил осколок и поддел его ногой на лету.

– А! И в самом деле! – махнул крылом принимающий их фазан и пнул другой осколок.

Пашка понял, что ругать его не будут, и случайно смел хвостом резную шкатулку. Теперь папа прикрыл глаза, а мама начала тихонько подталкивать Пашку к дверям.

– Нет-нет-нет! – закричал принимающий фазан. – Только не в эти двери! Там зеркальная галерея!

Пашка отскочил от дверей и грохнул статуэтку, которая на его счастье оказалась золотой и не разбилась.

– Фу-у-у! – вздохнул он и обмахнулся хвостом, сшибив при этом настольные часы в стеклянном футляре, подсвечник о семи свечах и коробку с дуэльными пистолетами, один из которых оказался заряжен и выстрелил прямо в ножку стола, на котором были расставлены шахматы, вырезанные из бивня какого-то древнего животного.

 

ХВОСТ

Когда павлины добрались до своих апартаментов, за Версальским парком садилось солнце. Пашка молча встал носом в угол. И вдруг, вместо того, чтобы отругать его за разгромленные музейные ценности, мама чему-то обрадовалась и закричала папе:

– Иди скорее, смотри, смотри же скорее, быстрее иди!!!

Папа прибежал и тоже обрадовался:

– Сынок! Да у тебя же хвост растет!

Пашка выскочил из угла и сбил хвостом зеркало в старинной раме.

– Да… – вздохнул папа. – Как бы ты теперь своим хвостом всю дипломатическую миссию мне не смел!

– Пап, а когда у тебя начал расти хвост, ты сразу научился им махать?

– Я, сынок, вырос в бедной крестьянской семье. Мы ели из жестяных мисок, а умываться ходили к ближайшей речке. У нас только одна ценность в доме была – бабушкина прялка. По ней сколько хочешь можно было хвостом лупить – она деревянная, ей ничего не делалось.

 

УТРЕННЯЯ ПЕСНЬ ПАВЛИНОВ

Все легли спать в большой тревоге, но утром мама вскочила с сияющим видом и запорхала по комнате как маленькая птичка:

– Я знаю, я знаю, я знаю, знаю, знаю! – пела она. – Я знаю, как спасти! Нашу дипломатическую миссию, миссию, ми-ми-ми-миссию!

– Миссию-сию-сию? – неуверенно подпел Пашка.

– Миссию, миссию, ми-ми-ми-миссию! – поправила мама.

– Миссию-сию-сию, что услышал, то пою!

– И как же нам ее спасти? – не в лад подтянул папа.

– А так вообще не в рифму! – возмутилась мама.

– Такую песню испортил… – добавил Пашка.

– От растущего хвоста, тра-та-та, тра-та-та! – не сдавался папа.

– Ладно уж, принято!

Мама сняла свой ночной чепец, отцепила от него розовую ленточку и завязала этой ленточкой Пашкин растущий хвост. Больше Пашка ничего в Версале не разбил.

 

ДОСКА ПОЧЕТА

Когда павлины вернулись домой, оказалось, что Пашкины сверстники давно ходят на специальный курс гимнастики:

– И-и-и-раз – развернули хвост! И-и-и-два – свернули хвост! И-и-и-раз – влево! И-и-и-два – вправо!

Первые пять занятий у Пашки не получалось ничего. Шестое занятие он прогулял, а на седьмое его привел папа и повесил на палку у зеркала свой ремень. Пашкин хвост раскрылся по команде и при этом так удачно развернулся к свету, что все им залюбовались.

– Подожди, постой так! – попросил учитель. – Я тебя для доски почета сфотографирую.

 

ЗАГАДКА СФИНКСА

У водопада собралась самая изысканная публика, пришел даже один лев с семьей и расселся с царственным видом.

– Ух ты!.. – выдохнул Рюрик.

– Он похож на скифа! – согласилась Лялька.

– Нет, он похож на скунса! – возразил Рюрик.

Лев повернул голову.

– Они говорят о сфинксе, – на всякий случай пояснила рысь.

– Мы его сегодня видели!

– Он с нами играл!

– Сфинкс с вами играл?! – удивился лев.

– Да!

– Может быть, все-таки скунс?

– Нет, сфинкс!

– Он вот так же сидел, как вы!

Лев посмотрел на рысь.

– Я пошла на экскурсию внутрь пирамиды и попросила сфинкса присмотреть за ними…

Лев вскочил:

– Леди, какими именно словами вы попросили сфинкса? Мы тысячи лет не можем найти слова, которые его поднимут!

– Я никогда ни о чем не прошу словами. Я посмотрела на него, и он все понял.

 

ИНДИГО НЕ ОТМЫВАЕТСЯ

– Странные вещи творятся в Африке. Черепахи шеренгами ходят…

– Это мы из них паззл собирали! – закричали рысята.

– А зебры почему в клеточку?

– А это мы с ними в крестики и нолики…

Рысь вздохнула:

– Придется отмывать зебр.

– Индиго не отмывается, – покачал головой носорог.

– А у нас было одно знакомое индиго – оно каждый день отмывалось, по утрам и вечерам!

– Оно вообще было водоплавающее!

– Не водоплавающее, а водостойкое!

– В том-то и беда, что водостойкое, – огорченно сказал носорог.

– Нет, водоплавающее!

– Нет, водостойкое!

– И вообще, не индиго, а маренго!

– И не маренго, а фламинго!

– Тихо! – заорал носорог.

 

КТО НАПИСАЛ «МЯУ»

Носорог сурово посмотрел на рысят:

– На пьедестале у сфинкса кто написал «мяу»?

– А это он сам написал!

– Это он учил нас буквы писать!

– А на пирамиде Хеопса кто накорябал «Рюрик и Лялька здесь были»?

– Рюрик и Лялька – это мы…

– А кто это написал, мы не знаем!

– Мы только «мяу» умеем писать!

Носорог посмотрел на льва. Лев посмотрел на рысь:

– Леди, не могли бы вы с нами вернуться к сфинксу и снова посмотреть на него?

– Нет, не могли бы. Уже начинается чемпионат. Мы в группе поддержки!

– Хорошенькая группа поддержки, – усмехнулся носорог, – сфинкса взглядом поднимают!

– Пожалуй, мы тоже пойдем на это посмотреть, – сказал лев, и вся его семья встала и построилась.

Рюрик и Лялька на всякий случай тоже встали парой.

 

ГРУППА ПОДДЕРЖКИ

– А вы знаете какие-нибудь кричалки? – спросили львята.

– Какие кричалки? – не поняли Рюрик и Лялька.

– Ну, такие короткие стишки про спортсмена или про команду, которую вы поддерживаете.

Рюрик и Лялька переглянулись.

– Во, помнишь, выхухоль нас учила:

Просыпается гепард

и становится на старт!

Гонит зверя по саванне

голод, холод и азарт!

– Неплохо, – одобрили львята. Старший из них протянул Рюрику коробочку с нарисованным жирафом: – Хочешь?

– А что это?

– Жевательная резинка. Хорошая, со вкусом жирафа! Я, правда, сам не пробовал, мне подарили, а папа запрещает… Этим… Строжайшим образом!

 

ЧЕГО НЕ СМОГ ЯГУАР

Соревнования по бегу между тем начались. Василий Гепардович, пробегая мимо трибун, помахал Рюрику и Ляльке кончиком хвоста. И очень хорошо сделал, потому что на хвост ему уже почти наступал ягуар.

– Во, я еще вспомнил! – крикнул Рюрик:

Показали мы гепарду

политическую карту!

Потому что ягуар

там не смог найти ЮАР!

Ягуар в два прыжка подлетел к группе поддержки:

– А ну-ка покажите мне карту, на которой я не смог найти ЮАР.

Где на карте находится любая африканская страна, ягуар знал как свои пять пальцев. Львята притихли. Рюрик и Лялька развернули карту мира, взятую потихоньку из кабинета географии. ЮАР было отгрызено чьими-то зубами, настолько мелкими, что самих рысят заподозрить было невозможно.

– И что – гепард нашел?

– Не-а, тоже не нашел.

– Зато он уже на финише.

Финишная ленточка красиво обхватила могучую грудь Василия Гепардовича. Улыбаясь фотографам направо и налево, расписываясь в протянутых блокнотах и принимая букеты от поклонников, дядя Вася подошел к группе поддержки.

– Есть такой зверь, – объяснил он ягуару, – и зовут этого зверя мышка Маришка. Вот к ней все претензии насчет политической карты.

– Что это за зверь такой? – спросили львята.

– А, к ней всегда у всех претензии! То она хвостиком махнула, яичко снесла, то она в теремке бревна подгрызла, то с репой что-то там не то…

– А вот про репу даже я не слышал, – удивился Василий Гепардович. – Что там с репой?

– С тыквой перепутала.

 

ПОЛОЖИЛИ МЫ НА ПАРТУ ПОЛИТИЧЕСКУЮ КАРТУ

Вернувшись из Африки, Рюрик и Лялька первым делом прокрались в кабинет географии и положили на место карту мира. Когда на уроке понадобилась именно эта карта, учительница не сразу узнала ее:

– Что это за географические открытия! Наклейки наклеены, сфинкс нарисован… Хотя, вы знаете, сфинкс нарисован именно там, где он и должен сидеть…

– Там еще написано «Мяу»!

Учительница продолжала рассматривать карту:

– А вот это что за озеро? Никакого озера там никогда не было…

– Есть-есть, сами видели! Просто его сразу не разглядишь за тростниками.

– А у поросенка есть дудочка из тех тростников!

– Покажи?

Плюс нехотя вытащил из портфеля дудочку.

– Так вот они какие – тростники! – мечтательно сказала учительница. – А сахарного тростника не привезли?

– Не, сахарный нам не попался.

– Эх, жалко, сейчас бы мы к перепелке на чай, да с сахарным тростником… – она еще раз посмотрела на дудочку. – А можешь мне ее оставить для оформления кабинета? Я всегда мечтала собрать хотя бы маленький музейный уголок, но ни разу не была дальше нашего леса.

– Нет, – помотал головой Плюс. – Это личный подарок.

Все замолчали.

 

НАСТОЯЩИЕ СОКРОВИЩА

Ут пошарил в карманах:

– А хотите, я вам настоящий африканский камушек подарю? Рядом с вот этим водопадом лежал, – он подошел к карте и показал, где находится водопад.

Белочка проскакала по партам к учительскому столу и высыпала на него горсть орехов:

– Это очень редкие орехи! Мне обезьянки знакомые нарвали. Сказали, знаете, как называются? Свисташки! В нашем лесу ни на одном дереве таких свисташек не найдете!

Олененок отцепил от рогов немножко увядший синий вьюнок, бобренок вытащил из портфеля перламутровую ракушку. Учительница восхищенно смотрела на растущую на столе гору подарков:

– Это же настоящие сокровища!

Рюрик и Лялька вытрясли на парту содержимое небольшой коробочки с нарисованным жирафом:

– Вот, у нас тоже есть!

– Только у нас для мышки Маришки персонально!

– От нашего знакомого ягуара привет…

– Где привет, где привет? – мышка подскочила к Рюрику и Ляльке.

– А вот, он тебе свой старый коготь передал на память.

Мышка упала в обморок. Учительница подергала ее за хвост:

– Не спать на уроке! Коготь я забираю, это очень ценный экспонат. Открытие музея завтра после уроков, форма одежды парадная. Всем пятерки, и можете быть свободны!

Василий Гусев. Рассказы

 

Воробьиные ночи с тёткой Степанидой

Когда-то очень и очень давно жил я в деревне.

В те давние времена деревня наша была похожа  на тысячи других таких же разбросанных по всей России.  Десятка два  домов протянувшихся одной улицей. Дома не лепились друг к другу, а разделялись огородами,  хлевами для лошадей и коров.

Каждый хозяин старался украсить свой дом резными наличниками, некоторые дома хозяйки постоянно подбеливали известью и выглядели они очень даже празднично.

Почти перед каждым домом палисадник, в котором росла черёмуха, или рябина. Цветники в те времена ещё не вошли в моду, но в каждом доме были горшки с геранью и ванькой — мокрым.

Никто не ставил на доме номер, и улица была просто улица.

-Мамка, мы пошли на улицу — говорили дети и босиком выскакивали на заросшую травой землю, иногда наступая ногой на куриный или гусиный помёт.

— Что вляпался – кричали отставшему, который оттирал ногу о  зелёную траву. Бежали улицей по мягкой коричневой  пыли, стараясь загрести её ногами, чтобы поднять в воздух.

Эта пыль, похожая на муку, в дождь становилась густой грязью словно тесто, которое взбивали копытами бредущие с пастбища коровы с телятами и лошади.

Да и мы любили детьми ходить по ней, чувствуя, как она проскальзывает между пальцами, щекоча ноги.

За деревней городьба, отделяющая поля от потравы, это и граница для мелкоты, которой строго — настрого наказано за поскотину не выходить.

В те времена  в деревне было только электричество для освещения и радио. Это чёрные бумажные тарелки динамики, до которых ток доходит по проводам на столбах, тянущихся от деревни к деревне.

Мы детьми верили, что если прижаться головой к столбу, можно услышать музыку или разговор, что несётся по проводам.

Это уже после появятся телевизоры, когда деревни-улицы начнут собирать в  сёла.

В третьем доме от поскотины жили дядька Степан и тётка Степанида. Это был  самый уютный и нарядный домик на улице. Тётка Степанида из хохлушек, она белила  весь бревенчатый домик и раскрашивала его подсолнухами и уточками, плавающими на  воде.

В палисаднике у них росла рябина, которая была  похожа на тётку Степаниду, невысокая, круглая. Под рябиной дядька Степан сколотил столик и поставил скамью.

Это любимое место всей уличной мелкоты. Своих детей у дядьки Степана и тётки Степаниды, почему то не было  и они любили, когда ребятня шумела  у них под окнами.

Любили мы собираться у этого дома и потому, что по вечерам тётка Степанида выходила в палисадник, садилась на скамейку и начинала нам рассказывать сказки.

Дядька Степан почти всегда сидел у открытого окна в комнате, покуривал или что — нибудь делал, прислушиваясь к сказкам и иногда подшучивал над нами или рассказами тётки Степаниды.

Как то мы спросили тётку Степаниду, почему их с мужем одинаково зовут.

— Это ещё до войны было. Я в другой деревне жила. В семье нас много и все девки. Однажды пришли сваты. Папане говорят, мол, Степаниду хотим сватать.

Жениха я ни разу и не видела, но сказали, что его Степаном кличут. Вот я и подумала,  раз  зовут его, как и меня, то значит, судьба нам жить вместе. Так всё и сладилось.

Однажды в середине лета мы засиделись под рябиной у тётки Степаниды допоздна. Сумерки наступили быстро. Где — то далеко за полями в небе заполыхали зарницы, их сполохи рассекались иногда яркими молниями.

Над полями, лесом и такой домашней тихой улицей это небесное зрелище было совершенно чуждым, словно пришло из другого мира.

Казалось, что где- то  там большая гроза, но неслышно было ни грома, ни видно было дождя. Это непонятное для детского разума явление пугало нас, и мы сгрудились около тётки Степаниды, будто цыплята у наседки.

-Сегодня воробьиная ночь. В такую ночь воробьи не могут летать, только прыгают. Очень боятся они её и прячутся где могут, пока ночь не кончится – сказала  тётка Степанида.

-А почему они её боятся?

— А потому что в эту ночь ждут наказания за свои плохие дела. В такую ночь идёт битва между силами Добра и Зла,  всё Зло, накопившееся за год, вступает в битву с Добром. А воробьи высиживают вместе со своими яйцами и яйца нечисти, что стоят на стороне зла.

— Какой нечисти?

— Разной, там и драконы-змеи трёхголовые, и кикиморы-ведьмы, лешие и домовые. Все те, что стараются людям пакости и зло делать.

— А давайте завтра, разорим все воробьиные гнёзда, побьём их яйца, чтобы из них нечисть не вылупилась.

— Не дело вы придумали, а такое же зло. Никогда Добро через Зло не приходит. Вы побьёте яйца, и не станет воробьёв, а ведь они и пользу большую приносят – сказал из окна дядька Степан.

— А кто с этой нечистью дерётся, надо же им помочь.

— Там великие русские богатыри сражаются Илья Муромец, Алёша Попович, да Добрыня Никитич, вон как мечами махнут по пламени, что Змей Горыныч на них дует, так молонья по небу сверкнёт, и пламя затихает – рассказывала дальше тётка Степанида.

— А вам всем пора по домам разбегаться, там уже ваши мамки волнуются, и не забудьте сначала самых маленьких проводить – вновь высказался из окна дядька Степан.

И мы бежали по улице по своим домам, где прижимались к мамам и рассказывали  им, как страшно сверкают зарницы и почему все воробьи  попрятались. И засыпали с уверенностью, что русские богатыри победят любую нечисть и завтра с утра вновь будет солнечный счастливый день.

Сразу за поскотиной начинается поле  ржи. Поскотина это городьба из длинных жердей, прибитых к столбам, чтобы скот: коровы, лошади, телята не могли попасть на поле и потравить хлеб.

Один конец этой городьбы подходит к речке, которая в этом месте очень глубокая, а берег обрывистый.

Другой конец тянется вдоль поля очень далеко и упирается в тёмный еловый лес, в котором есть болото, а в нём живут водяницы и русалки, которые могут защекотать человека до смерти и утащить к себе на дно.

Рожь начинает поспевать. В её колосках в колючих гнёздышках уже сформировались зёрнышки. Эти зёрна мягкие и очень вкусные. Мы  перелазили через нижнюю жердину и бежали к полю, чтобы набить рот поспевающей рожью.

Жевали её долго, пока во рту не оставались только чешуйки, которые потом мы  сплёвывали.

Над полем и всей деревней висел ощущаемый телом горячий воздух. Этот воздух был пропитан запахом ржаного хлеба. Такой же запах будет будить нас зимой в избе, когда наши мамы пекут булки в русской печи.

А ещё когда отец сушит зерно на горячих кирпичах этой печи и весь дом пропитан запахом подсыхающих зёрен. И этот запах даже в наших детских душах рождает уверенность и спокойствие.

Над полем нет даже малейшего дыхания ветерка. Колосья склонили свои головки, и мы чувствуем, как наливаются силой зёрна и тяжелеют.

Перед дождём, когда ветер пригоняет  тёмные тучи, которые после проливаются на поле водой, рожь волнуется. По всей её поверхности  пробегает одна волна за другой. В это время не видно отдельных колосков, всё ржаное поле едино в ожидании дождя.

А сейчас над полем один только зной. Это верный признак, что сегодня будет воробьиная ночь и опять мы все соберёмся около дома дядьки Степана, и тётка Степанида будет допоздна рассказывать нам свои сказки под сполохи зарниц над всем нашим детским миром.

Вот они эти сказки, которые не забылись и не потерялись среди множества воспоминаний, накопленных, за целую жизнь.

 

Оборотень

Жил среди людей страшный колдун. По виду он как все люди, но нутро звериное. Таких людей зовут оборотнями. Сказывают, что  устают они от человеческой жизни и в полнолуние  становятся страшными полуволками, получеловеками.

И бегают, рыщут по лесу, а если попадётся ему не дай бог крещёная душа, то  мучительная смерть ждёт того человека.

Больше всего оборотень не любил, когда промежду людей любовь и лад были. И делал он всё, чтобы посеять среди людей ненависть.

Жили в той деревне или селе парень и девушка. И такая промеж них любовь была, что люди, видя её, радовались и чище становились.

Очень оборотень возненавидел эту влюблённую пару и решил извести их.

Однажды вечером в полнолуние напал он на них и покусал. А потом довольный  наложил своё заклятье.

— Отныне станете вы волком и волчицей, но даже в этом обличье не бывать вам вместе.  Волк будет превращаться в человека с первым лучом солнца, а в это время его любимая обратиться в  волчицу.

И будете вы постоянно врагами друг другу, желать крови один одному. И рано или поздно кто — то из вас загрызёт другого, потому что не узнать волку, что перед ним его любовь.

По этой причине будете вы избегать обоюдной встречи. А именно она может превратить вас обратно в людей и случиться это может через три года в солнечное затмение. В эти мгновения вы оба будете людьми и если увидите, друг друга, то вернётся к вам память и станете вы прежними.

Но не бывать этому, как волку не полюбить человека.

С тех пор и расстались влюблённые.  Стал парень жить в лесу. Днём он принимал  обличье человека, построил себе дом, а ночью становился волком и убегал из него, бегая по лесу и не понимая, что с ним.

Девушка тоже жила в том же лесу, днём становилась волчицей и пряталась в самой чаще, а ночью опять пряталась от диких зверей в заброшенной старой избушке лесника.

Так получилось, что на второй или третий год девушка ночью наткнулась на этот дом. Зашла в него, а там пусто. Решила дождаться хозяев, но наступил день и она, превратившись в волчицу, убежала.

В это время вернулся парень уже человек. Почуял он носом, что в доме была женщина, поискал — поискал, но не нашёл никого.

Так и повелось. Днём в доме парень живёт, а ночью девушка и никак встретиться они не могут.

Девушка увидела на стене мужскую одежду, заштопала в ней все дыры, постирала, а парень в благодарность ей оставил туесок полный пахучей земляники и букет полевых цветов.

С того момента и стала зарождаться между ними любовь. Ведь любовь начинается с внимания и заботы. Когда один человек делает приятное другому, то второй обязательно ответит тем же.

А ещё любовь наполняет человека разными чувствами и обязательно хорошими. А всё  хорошее, поселившись в человеке, изгоняет плохое, звериное.

Стал парень, будучи волком, чувствовать в себе человеческое. По ночам он поднимал голову к звёздам и выл, пытаясь излить свою тоску.

А любовь уже полностью овладела несчастными влюблёнными. Они хотели встретиться, но заклятье преследовало их. Только один становился  волком, как тут же бежал в глубину леса. А волк ставший человеком не понимал, почему не может встретиться с любимым, так как память его была стёрта.

Но вот наступил день солнечного затмения. На диск солнца стала наползать тень.  В эти мгновения девушка-волчица  почувствовала в сердце страх потери своего любимого, и бросилась бежать к дому в лесу, где жил тот, кого она любила, но никогда не видела.

Парень стоял у дома и смотрел, как солнце полностью скрылось в темноте, оставив только сверкающий диск,  и в этот момент перед ним появилась волчица, которая превратилась в мгновение в девушку. Они увидели друг друга и вспомнили всё. Бросились в объятия, счастью не было предела.

А солнце, освободившись от темной завесы, разгоняло наступившую ночь своим теплом и светом.

После бывшего мрака  оно казалось ещё более ослепительным и родным, и изливало  на землю и людей свою Любовь.

И от этой любви и света злой оборотень стал уменьшаться, уменьшаться пока совсем ни исчез.

А парень с девушкой поженились, у них было много детей, прожили они хорошую жизнь, дожили до золотой свадьбы и умерли в один и тот же день.

— А почему они умерли в один и тот же день?

— Наверное, это им Бог в награду послал, за то, что они три года не могли видеть друг друга. Вам сейчас ещё не понять, как тяжело любящим друг друга людям жить в разлуке.